— Хорошо, уважаемый Яков Леонидович, я сейчас выясню, что за медсестра с вами работала в этот день и тогда мы с ней вернемся, устрою я вам очную ставку. — я развернулся и шагнул в коридор

— Буду ждать! — ехидно пропел мне в спину гинеколог.

На пороге я замер, после чего резко обернулся к торжествующему победу эскулапу. Я понял, почему доктор так смел, я же сам, бывало, такие фокусы проделывал.

— Простите, доктор, еще один момент. — я шагнул к столу, оторвал еще один клочок бумаги от какого-то медицинского бланка: — Ну-ка, напишите мне пожалуйста левой рукой — Справка…Выдана…

— Зачем это? Я не умею. — доктор даже отодвинул стул от стола, демонстрируя мне невозможность написать хоть строчку левой рукой.

— Яков Леонидович, если мы сейчас скандал поднимем, то у меня найдутся законные способы заставить вас написать несколько строк левой рукой. А, между тем, куча подобных справок, подписанных вашим именем подшиты в одно уголовное дело в Дорожной прокуратуре. И, если вы думаете, что это шуточки такие…

— Как в уголовном деле? — По побледневшему лицу врача, я понял, что он очень расстроился.

— Да, доктор, представляете? Вы тут маленько шекелей хотели срубить, а посредством ваших поддельных справочек захотели человека в тюрьму засунуть, а тот почему-то упирается, жалобы пишет, что мол доктор гинеколог неправильные справки выдает…

— Послушайте, чего вы от меня хотите? — доктор успокоился, сел на стуле ровно и смотрел мне в глаза прямо и твердо: — Я в любом месте скажу, что я этих справок не писал и на учете пациенток с такими данными у меня нет. И вы никогда не докажете, что я к этим бумажкам имею какое-то отношение. Кстати, я два года назад печать терял, о чем писал соответствующее заявление. Мне даже выговор влепили с занесением.

— Замечательно, доктор, что вы к этим бумагам отношение не имеете. Возьмите, пожалуйста лист чистой бумаги и подробно все это напишите, что никогда подобных справок не давали.

Доктор сложил сплел пальцы на животе, покачался на стуле в глубоком раздумье, потом решительно мотнул головой, вытащил из ящика стола чистый лист и потянулся за ручкой:

— На чье имя писать?

— На имя прокурора. Вы сразу на двух листах пишите, через копирку. Найдете копирку?

Доктор уверил меня, что копирку найдет, кое как скрепил между собой два чистых листа, заложив между ними копировальную бумагу, и стал медленно, периодически вздымая печальные глаза к потолку и что-то бормоча, писать, что Яша ни в чем не виноват.

Через полчаса мы распрощались с жуликоватым доктором, с одной надеждой на двоих — больше никогда не встречаться. Объяснительную от гражданина Давидович Я. Л. на имя прокурора Дорожного района я обязан был отправить в прокуратуру, но этого делать я не буду. Если бумага попадет на стол прокурора или следователя Клейменовой Светланы сейчас, они, поняв, что основное доказательство, на чем они пытались, хоть как-то, обосновать привлечение меня к уголовной ответственности, оказалась лютой липой, и впору Беляеву Катерину привлекать за заведомо ложный донос (мечты-мечты), прокурорские найдут причину продлить срок производства по делу и начнут копать дальше, а мне это совсем не надо. Нет, копию с заявления я, как положено, отправлю прокурору, только областному. Пока письмо дойдет, пока областная прокуратура разберется с ним, пока исполнитель изготовит сопроводительное письмо и отправит его в районную прокуратуру, мое дело уже будет в суде, и ничего исправить прокурорские не успеют. А первый экземпляр заявления Давидовича я отдам судье, в судебном заседании, что, надеюсь, даст мне основание требовать отправки уголовного дела обратно в прокуратуру, для производства дополнительного расследования, что дает неплохие шансы, что на этом этапе дело заглохнет окончательно где-то в архивах прокуратуры. То, что меня суд может оправдать — об этом я даже не мечтал, оправдание подсудимого судом является действом, чуждым нашей правовой культуре и годиться только для американских адвокатских сериалов.

Кстати о адвокатах. У меня, в качестве одной из первоочередных задач подготовки к судебному процессу в отношении меня, любимого, является нейтрализация адвоката, что на протяжении нескольких месяцев консультировал Беляеву Катерину. Судя по бумагам, подшитым в уголовном деле, этот правозащитник очень сильно замотивирован сделать мне плохо, это явно неслучайный сотрудник юридической консультации, отрабатывающий установленную государством ставку, внесенную в кассу районной юридической консультации.

Я полез в ежедневник, перелистывая многочисленные, исписанные страницы в поисках данных адвоката Беляевой. Вот он кажется — Кружкин Борис Семенович, юридическая консультация Центрального района. Отлично. Сейчас самая модная тема — привлечение адвокатов к ответственности за нетрудовые доходы, то есть, когда гражданин, заплатив в кассу консультации, предположим, семь рублей, за составление жалобы силами адвоката, передает правозащитнику еще сто рублей в конверте, из рук в руки. Все понимают, что это смешно, и за семь или десять рублей юрист с высшим образованием и статусом адвоката ломаться не будет, но все продолжают играть в социализм, с установленными государством, доступными для трудящихся ценами, и поэтому, газеты регулярно смакуют очередную историю о недотепе –адвокате, принятом доблестными чекистами с очередным конвертом в кармане или в портфеле и в мгновение ока, потерявшем все. Поэтому схема отработана, осталось только решить, кого из моих доверенных лиц отправить, с пачкой меченных денег, на прием к алчному, я уверен, что алчному, Кружкину Борису Семеновичу.

Придя в хорошее настроение я направил машину через мост, в родной район, в предвкушении от предстоящей охоте на адвоката, еще не зная, что уже сам явлюсь участником охоты адвокатов, выступая при этом совсем не в роли охотника.

Не успел я спустится в свой, почти любимый подвал, как сверху раздался грохот шагов быстро бегущего человека. Надеясь, что это не очередной жулик, что пытается сбежать от милиционеров, но только, по ошибке, выбравший неправильную дорогу, и сейчас, как лось во время гона, несущийся не к выходу из ментовки, а напротив, я подальше убрал кружку с горящим чаем. На прошлой неделе имел место прецедент, или инцидент, правильным будет и то, и другое.

Воришка, которого дежурный следователь, после допроса, повела в дежурку, спутал направление и попытался сбежать, выбрав не то направление. Так как в конце коридора он уперся в тупик, а по его следам, под испуганные крики следователя, уже летела погоня из дежурной части, этот придурок, вместо того, чтобы сдаться, побежал по лестнице вниз. Оказавшись в подвале, беглец, деревенский здоровила ростом в два метра, с кулаками, как сибирские арбузы и полным отсутствием мозга в похмельной голове, заметался, дергая все двери подряд. Ленинская комната, рота ППС и кандейка старшины были заперты, в туалете, запершись, старательно кряхтел старшина Окунев, съевший что-то не то на обед, а единственной живой душой в этом закутке был я, замерший с кружкой горячего чая в руках. Парень взревел и пошел на меня в рукопашную, правда, получив в морду триста грамм кипятка, он чуть поостыл, и упустил момент, а через минуту сверху ссыпалось несколько милиционеров, толкавшихся в дежурной части и прибежавшие на крики девушки –следователя. В общем, кружку я убрал подальше, на сейф и приготовился защищать вверенный мне кабинет. Но, вместо убегающего злодея, из-за угла появилась испуганная физиономия Руслана.

— Здорово, брателла! Что случилось? Чаю будешь? — я дотронулся пальцем до «гостевой» кружки, вопросительно глядя на своего приятеля.

— А? Нет, не буду. Представь, Паша, сейчас адвокат тех жуликов, что моего отца похитили, приходил. Сказал, что если мы им десятку не отдадим, то пойдем по статье, за разбой.

— Чего? Сколько он требует?

— Десятку, десять тысяч! — голос Руслана сорвался в фальцет, молодой опер явно был на грани истерики: — Центральщики с делом о нападении на отца что-то мутят, ничего не говорят, а этот, прикинь, так нагло мне говорит — или десять тысяч до конца недели, или мы все сядем.